Самый ожидаемый фильм «Хронос» выходит на экраны

Российский фильм «Хронос» подается как самая ожидаемая премьера года, и его сюжет держался в строжайшем секрете — почти как в случае с «Доводом» Нолана. «Довод» оказался мыльным пузырем: лопнул в первый день проката. «Хронос» оказался неожиданней и многих озадачит: сюр несовершенен, но что-то в нем есть — пишет наш информационный партнёр «Российская газет а».

Это «что-то» идет от новелл Кира Булычева: в киноальманахе их три. Все три связаны с прихотливыми свойствами времени и нашей памяти, все три — интеллектуальные фантазии на эти темы. Фантазии откровенно условные — они только прием, допущение, остранение знакомых явлений и коллизий. Способ взглянуть на них по-новому, в неожиданном ракурсе: есть над чем задуматься. Более того, еще в прошлом веке написанные сюжеты начали претворяться в кинопроект, скажем, два года назад, но время рвется вперед в неизвестное — готовая картина попадает уже в иной временной контекст. И новое время играет с ней сложные шутки, выворачивая сюжеты наизнанку, показывая их опять с новой, неожиданной, не предусмотренной авторами стороны.

Новеллы получились неравноценными. Первая начинается невнятной игротекой и обещает очередную видеопулялку. Много лишних сюжетных ответвлений, отвлекающих от главного. Герой Дмитрия Ендальцева — нумизмат, сотрудник военно-патриотического музея, и фильм долго топчется вокруг старой, но почти новой монеты, из-за которой героя чуть не упекли в КПЗ. Кроме того, будет много никуда не ведущих, только для прикола, перебранок с острой на язык электронной секретаршей Корой, похожей на иллюминированный пылесос. А главное начнется ближе к концу и будет связано с дырой в стене, представляющей собой канал между прошлым и будущим. И с писателем, в блокадном 42-м умершим от голода и не дописавшим роман «Проксима Альфа» (в эпизодической роли Юрий Назаров). Но если страшилка, которой начался фильм, должна дать представление об этом романе, то литература вряд ли что-то потеряла. Гуманистический смысл новеллы можно уложить в одну фразу, философский парадокс давно изложен Рэем Бредбери в рассказе о путешественнике во времени, раздавившем мезозойскую бабочку, — так что невнятица ответвлений, судя по всему, понадобилось, чтобы нагнать метраж. То есть сценарий здесь из рук вон плох — неумел и невнятен, актерам играть нечего, и старт сенсационной картины явно не задался.

Вторая новелла значительно интересней, но она оказалась «второй свежести» — многие ее уже видели: в интернете с успехом крутится короткометражный фильм дебютанта Дмитрия Аболмасова «Временная связь» 2020 года, который и вошел целиком в «самую ожидаемую премьеру» 2022-го. В ней сильный авторский прием заставляет нас с ослепительной ясностью понять здесь и сейчас, каким бедствием для народа была война — не вообще, а на уровне отдельного человека. Понять в простых бытовых деталях, данных в столкновении с нашим сегодняшним, привычным. И вот вылощенный бизнесмен Вадим (Сергей Пускепалис), отправляясь на открытие только что купленного шикарного ресторана в неоновом центре Москвы, не отрываясь от руля, звонит любимой женщине, но слышит незнакомый голос, обладательница которого его не узнает. У голоса допотопный арбатский телефонный номер, а его обладательница — тринадцатилетняя девочка, которой темно и голодно в затаившейся от вражеских налетов Москве. Мы понимаем, что под воздействием некого космического явления произошел сбой связи (о нем предупреждали по автомобильному радио), и герой, звоня любимой в соседний переулок, позвонил в далекое военное прошлое. И в этом телефонном диалоге возникает рвущий душу контраст между расстилающейся перед нами сверкающей Москвой и бытом, в котором живет незнакомая девочка Нина, неспособная поверить, что в холодильнике у героя лежат сыры, креветки и сервелат. Между привычным мирным изобилием и запредельной реальностью войны. Контраст, выраженный вот так доходчиво: свет и тьма, сытость и голод, прошлое, всегда готовое обернуться будущим.

Вторая новелла пытается опровергнуть «эффект бабочки» Бредбери, но это чисто сюжетный прием для красивого завершения фантастической истории, а центр тяжести переместился на телефонный диалог — условный, но именно в нем актуальный смысл новеллы, вызвавшей столь сильный резонанс в интернете.

Третья часть картины — самая метражная и сюжетно развитая. Действие происходит опять же близ Арбата в послевоенном 1948-м. Героиня — мать-одиночка с сыном Петей, потерявшая на войне мужа и работающая корректором, — вселяется в коммунальную квартиру. Там сосед Илья странно себя ведет: из-за его двери слышен непонятный шум, а появляясь, он скармливает изможденному послевоенным голодом Пете неизвестно где добытую свежую морскую рыбу. Героиня насторожена: к ней уже пытались вот так подкатиться, улещивая и надеясь затащить в постель. А вскоре появится и третий сосед — сытый чиновник, похотливый циник и профессиональный стукач. В новелле использован прием, в совершенстве отработанный в картине Юрия Мамина «Окно в Париж», тоже всегда актуальный — выражающий извечную, но несбыточную мечту зашоренного смутным временем, закованного в цепи общественных предрассудков гражданина об «острове золотом», где так вольно дышит человек.

Эта новелла, поставленная, как и первая, Романом Просвирниным, стройнее по конструкции и увлекательней по мысли, здесь колоритней актеры (Анастасия Балякина, Иван Жидков, Михаил Горевой). Хотя и она не избежала профессиональных проколов: взявшись показать время, постановщик плохо знает матчасть и небрежен в деталях «мелких», но важных, держащих на себе всю конструкцию. К примеру, героиня как корректор некоего издательства, склонившаяся над пишущей машинкой, вызывает вопросы: машинка корректору как раз не нужна, у него другая работа.

Итак, ожидаемая премьера года оказалась более чем компромиссным сборником сюжетов, снятых в разные годы разными режиссерами, скрепленных идеей времени и обозначенными во вступительных титрах вопросами, из которых самый животрепещущий: «Где оно, настоящее»?

Валерий Кичин